Писатель из Израиля, что стал лауреатом премии по литературе за глубину искусства, повествования, за основанные на народных мотивах сюжеты. В отличие от многих других авторов, писал на идише и на иврите. Премия была вручена ему в 1966 году, за четыре года до смерти, когда писатель был уже значительной фигурой в истории своего государства. [Далее…]

В начале тридцатых годов писатель стал принимать идеалы революции, но никогда не принимал людей, которые пришли к власти. В тридцатых годах появилась на свет и «Четвертая проза», которое стало произведением, что обличала новый режим. Потом он написал еще и эпиграмму Сталину, что потом стало причиной для его первого ареста.

Четырнадцатого мая в 1934 году за многочисленные произведения арест был все же произведен – причем прямо на территории его квартиры. Обыск продолжался всю ночь – в основном искали главное оружие, то есть стихи.

Октябрьская революция для этого мастера стала самой настоящей катастрофой, как минимум сначала. Но потом он начинает обращать внимание на новое государство. Остается надежда на то, что это государство изменится, что представители культуры старой смогут изменить его, и обратить внимание его жителей на тепло и мягкость человеческого слова.

Именно такое тепло можно заметить в лирических статьях, что были написаны через три и четыре года после изменения власти. В то время мастер работал в Наркомпросе, а потом покинул свой родной город и уехал достаточно далеко.

Первые свои произведения молодой человек начал писать еще в то время, когда он учился в Тенишевском училище, и увлекался движениями эсеров, популярными в то время. При том, что именно в десятых годах молодой человек начал увлекаться религией, в его ранних стихах особенности религии практически не проявляются.

Интерес к религии был продиктован особенным интересом к ней общества. И наиболее напряженным он был в 1910 году, когда молодой человек только вернулся из Европы. Даже после того, как он начал быть постоянным членом религиозно-философского общества, все равно мотивы в стихах проявляться особенно не желали.